Ознакомительная версия.
С женитьбой в январе 1689 г. «младшего» царя Петра Алексеевича на Евдокии Лопухиной вновь обострилось противостояние придворных группировок. По традиции мужчина, вступивший в брак, считался полностью совершеннолетним и избавлялся от любой опеки. Приближенные Софьи увидели в этом опасный симптом, угрожавший ее регентству. Вероятно, тогда же при дворе возникает идея об официальной коронации царевны. Инструментом давления вновь должны были выступить стрельцы.
Финал конфронтации наступил достаточно неожиданно. Ночью 7 августа 1689 г. Пётр, узнав о возможном нападении отряда стрельцов, покинул Преображенское и скрылся в ближайшем лесу. Информация, как позже выяснилось, оказалась недостоверной, однако царь оказался охвачен страшными воспоминаниями семилетней давности. В ужасе он оседлал коня и в окружении верных друзей устремился к Троицкой обители, стены которой могли укрыть от любой опасности. Остается только гадать, была ли это чья-то провокация или нет, но она резко ускорила ход событий.
На следующий день в лавру приехали мать и супруга Петра со свитой, потешные полки, некоторые подразделения стрельцов. Вскоре вокруг Троице-Сергиевой лавры собрались сторонники Петра, приехал Патриарх Иоаким, явились по вызову царя командиры солдатских и стрелецких полков вместе со своими войсками, прибыли руководители приказов, бояре, дворяне. В конце концов, оставшись почти в полном одиночестве, Софья отказалась от борьбы. Вернувшись в Москву в сентябре, Пётр отправил опальную царевну в Новодевичий монастырь. Здесь она находилась до самой своей смерти в 1704 г. Князь В. В. Голицын был лишен всех чинов и отправлен вместе с семьей на север – в Каргополь. Полновластным же правителем Пётр I станет в 1696 г., после смерти своего сводного брата-соправителя Ивана V.
У истоков многих свершений Петра лежали его «забавы» в подмосковных селах, а особенно в Преображенском. Как и многие подростки, юный царевич, как уже говорилось, увлекался игрой в солдатики, любил сражаться игрушечными саблями и пищалями. В период нахождения у власти Софьи у него появилось больше возможностей предаваться любимым увлечениям. Финансовые документы позволяют проследить увеличение числа заказов на изготовление и покупку различных элементов оружия и снаряжения: ружей, пистолей, прапорцев (знамен), протазанов, алебард, шпаг, копий, морских тростей и т. д. Особой статьей постоянно проходит ремонт и изготовление новых… барабанов. Молодому монарху, видимо, доставляло особое удовольствие использование данного ударного инструмента для своих развлечений.
При этом рос и масштаб игр юного монарха. В них теперь участвовали дети дворни, местных крепостных. «Потешные» отряды, вооруженные деревянным оружием, воевали друг с другом, устраивали сражения, сидели в засадах, маршировали по окрестным полям. С 1683 г. в арсенале Петра появляется огнестрельное оружие. Сначала это были деревянные пушечки, обитые жестью, из которых стреляли холостыми зарядами. Позже он получает настоящие орудия «малые» на станках (лафетах) с колесами. Имеются свидетельства восторга, который испытывал царь от «потешной огнестрельной стрельбы».
Вскоре в окрестностях Преображенского Пётр выстроил собственный военный лагерь с деревянными казармами, амбарами, конюшнями, избами для офицеров и т. п. Для обучения стрелков был создан аналог современного тира с мишенями – «деревянный человек, да змей, да городок». Позже Пресбург (Прешбург) – так назывался городок – станет на некоторое время неофициальной резиденцией царя. Здесь будут подписываться указы, организовываться приемы, проводиться смотры войск.
Получив возможность использовать «взрослое» оружие, юный монарх начинает разыгрывать настоящие многодневные баталии. Порой в них участвовало до нескольких сотен человек с настоящими пищалями и пушками. Взрослел Пётр, взрослели и его солдаты, впоследствии составившие основу российской армии нового типа. Будущие Преображенский и Семеновский полки, созданные из «потешных» частей, станут опорой царя в самые трудные годы. В ознаменование заслуг они получат звание гвардейских.
Осенью 1690 г. прошли первые маневры, организованные по всем правилам воинского искусства. С одной стороны выступал стрелецкий полк, с другой – «потешные» батальоны и отряд дворянской конницы. Стрельцы, которые и в дальнейшем будут играть роль обороняющейся стороны, потерпели сокрушительное поражение. Через год силы противоборствующих войск значительно увеличились. Последняя же крупная «марсова потеха» Петра I состоялась осенью 1694 г. в районе деревни Кожухово. Двадцатипятидневные Кожуховские маневры явились самыми масштабными учениями царя: с обеих сторон в них участвовало около тридцати тысяч воинов. Были даже боевые потери – на несколько сотен раненых пришлось 25 погибших.
Через увлечение военными играми, по свидетельству современников, проходили многие юные правители – цари Алексей Михайлович, Фёдор Алексеевич, короли Людовик XIV, Карл XII. Однако, пожалуй, лишь Пётр сумел придать им серьезный системный характер, использовав опыт и наработки «потешных развлечений» в дальнейшей взрослой жизни.
Зарождение интереса Петра к морю связано с находкой в 1688 г. легендарного ботика, позже получившего неофициальный почетный титул – «дедушка русского флота». Однажды царь вместе с голландцем Францем Тиммерманом наткнулся в одном из амбаров в Москве на небольшое суденышко (английский бот), отличавшееся необычными контурами. Из беседы с наставником – а Тиммерман обучал монарха пользоваться различными измерительными инструментами – удалось узнать, что такая лодка в состоянии перемещаться против ветра. Заинтересовавшийся Пётр приказал отремонтировать бот и испытать его на ближайшей речке. Однако Яуза оказалась недостаточно широкой для серьезных маневров, и царь перебрался на Плещеево озеро вблизи Переславля-Залесского.
В 1691 г. по приказу Петра I на берегу озера развернулся целый судостроительный комплекс со своими верфями, домами, церковью и… небольшим дворцом. Документы свидетельствуют о крупных поставках снаряжения, инструментов, пиломатериалов и т. п. из центральных московских приказов (ведомств). Из Европы были выписаны «корабельного дела» мастера. По необходимости приезжая в Москву для участия в официальных церемониях, царь все остальное время старался проводить в Переславле. Он лично участвовал в постройке заложенных судов. Плотники, столяры, токари трудились не покладая рук, торопясь выполнить задумки монарха. В создании кораблей участвовало несколько человек из «потешных». Сохранилось письмо, адресованное Петру руководителем артели Я. Ворониным. Обращает на себя внимание неформальный слог послания, в будущем отличавший переписку царя с самыми близкими ему людьми: «Пишут ученики твои из Переяславля Залесского, корабельного дела мостильщики, щегольного (мачтового) дела мастерства Якимко Воронин с товарищи 16 ч[еловек] челом бьют за твое мастерское учение. По твоему учительскому приказу нам, ученикам, что которую яхту опрокинуло в воде, и тое яхту мая в 9 день взняли и воду из нее вылили…» В августе 1692 г. небольшая эскадра (три яхты и два небольших фрегата) отправилась в первое путешествие по глади озера.
Евдокия Лопухина.
И вновь масштаб возможностей перестает удовлетворять растущие интересы царя. Позже Пётр напишет: «…потом и то (Переяславское) озеро показалось мало, то ездил на Кубенское озеро, но оное ради мелкости не показалось… положил свое намерение прямо видеть море…» Однако морские просторы на тот момент в России можно было увидеть лишь на дальнем севере. В XVI – начале XVII в. наше государство лишилось выхода в Балтику. Морская торговля сохранилась только на Белом море, на берегу которого и располагался единственный российский порт – Архангельск, основанный еще при Иване Грозном.
В 1693 г. Пётр наконец увидел море. Царский караван, пройдя по старому торговому пути, на лошадях и подводах, стругах и лодках достиг Архангельска. Многочисленные корабли, разноголосица портового люда, крики чаек, запах водорослей, кож, канатов, вкус соленых брызг – все это поразило воображение царя. Через несколько дней для него было организовано путешествие в открытое море. Яхта «Св. Пётр», на палубе которой Пётр смог в полной мере насладиться дыханием морской стихии, сопровождала караван из торговых судов, возвращавшийся домой в Европу. Колонна судов, осторожно маневрируя в дельте Северной Двины, через несколько дней достигла акватории Белого моря. Здесь царь испытал мореходность яхты и, распрощавшись с купцами, повернул обратно. Страсть к мореплаванию, так захватившему воображение царя, он пронесет через всю жизнь.
В Архангельске Пётр пробыл до середины сентября. Несмотря на мольбы матери о возвращении, он не торопился в Москву. Тщательный осмотр иностранных судов сменялся приемами у местного воеводы, «огненные потехи» чередовались с морской «охотой». В канун отъезда самодержец отдал приказ о постройке государственной верфи и закладке нового корабля. Другое судно, предназначенное для увеличения царского флота, предполагалось заказать в Нидерландах. Контролировать ход строительства и выполнение заказа обязали нового архангельского воеводу Ф. М. Апраксина.
Ознакомительная версия.
